Антон Волков - Битва за Свет [СИ]

— Слушай-ка, а ведь мысль-то хорошая! — Клоп повернулся в пол-оборота назад и несколько раз пошевелил указательным пальцем в знак одобрения. — Гош, в этой модели раций маячок обнаружения есть? — обратился он уже к Гоше.

— Да. Серёг, это СУлН-59, они без подзарядки девяносто суток в выключенном состоянии слабый сигнал генерируют, — начал рассказывать Гоша. Я почувствовал громадный прилив сил и энергии от его слов, потому что теперь мне, по крайней мере, стало примерно понятно, каким образом мы сможем обнаружить мою машину, а значит и Дашу. Гоша продолжал:

— Но если рация выключена, то радиус распространения сигнала маленький, порядка двух-трёх километров, не больше, и то на открытой местности. Если ж она включена, то аж за двадцать километров её "поймаем" в эфире. А Андрюха её выключил или оставил включённой? — поинтересовался у меня Гоша.

— Ой, если честно, без понятия, но, скорее всего, выключил… — ответил я.

В машине повисло напряжённое молчание: мужчины с детьми явно не очень хотели кататься неопределённое время по и без того очень неспокойной местности, да ещё и с риском нарваться на вооружённых бандитов. И мы трое это прекрасно понимали. Тогда Клоп их успокоил, объяснив, что мы только попросим их проехаться с нами вдоль трассы до какого-нибудь более или менее крупного населённого пункта, где бы мы смогли либо найти себе машину для дальнейших поисков, либо выведать хоть какую-нибудь информацию, которая поможет найти Дашу.

…Мы ехали со скоростью не больше шестидесяти километров в час; старый и не особо мощный двигатель Шкоды напряжённо жужжал от существенной перегрузки машины, да и ехать быстрее было бы просто не разумно и опасно. Но даже осознание необходимости столь небыстрого перемещения не могло заставить меня не ощущать ход времени крайне медленным. Минуты тянулись как часы. Искажённое восприятие действительности, которое завладело мной не более часа назад, уступило место восприятию рациональному. Голова теперь начала переполняться всевозможными сценариями, вариантами относительно ближайшего часа, двух, трех… Ох, и ненавистное же это чувство, когда в воздухе витает дух беды, а ты бессилен знать что-либо наперёд, а только беспомощно играешься с кучкой жалких предположений, которые как бы ты их не выстраивал в одну связанную цепочку, в конце концов терпят крах, рушатся за несостоятельностью. Рушатся подобно пирамидке, выстраиваемой маленьким ребёнком из разноформенных фигурок; поставит конус на кубик — держится, поставит на конус шарик — падает. Так же и с фактами, которыми пытаешься оперировать, выстраивая, казалось бы, в логичную цепочку событий: увязываешь то с этим, это с тем, а в конечном счёте что-то решительно не увязывается одно с другим, и ты, будучи отброшенным на несколько "шагов" назад, пытаешься построить цепь заново и… Снова тщетно. Ох, как бы я хотел быть неподвластным этой напасти, но я был вдоль и поперек ей подвластен… И вот я гадал: будь я таким отморозком, коими являются типы наподобие этого Петруччо (что же за идиотская кличка?!), чтобы я делал, оставшись единственным уцелевшим из своей шайки, завладев машиной и умчавшись неизвестно куда с трофейной девушкой в салоне этой самой машины? Изнасиловал бы девушку, выкинул бы где-нибудь на трассе? Вряд ли бы стал вскоре насиловать — вдруг погоня?! Нее-ет, бандит явно не хотел попасться, и поэтому, скорее всего, гнал без оглядки. А могла ли Дашка сама выпрыгнуть на ходу? По идее, вполне могла… Но нет, вряд ли бы она стала это делать, ведь это же смертеподобно, к тому же выпрыгни она — бандиту ничего не стоило бы потратить двадцать секунд, сдать задним ходом и подобрать её, если он имеет на неё какие-то планы. "Да, она прекрасно это осознает и прыгать бы она не стала" — думал я. Но куда он мог её везти, да и вообще, куда бы он сам поехал, если бы Даши не оказалось в салоне? Эти и подобные этим вопросы заполонили мой рассудок. Я пытался включать логику: мол, скорее всего, Даша для Петруччо — не нужный груз, балласт. Тогда самым логичным является то предположение, что он высадил её где-нибудь километров через пять и направился уже один к какому-нибудь бандюжьему логову, дабы присоединиться к некоей шайке, подобно недавно ликвидированной. Да что я об этом? Мне было наплевать ровном счетом на всё, кроме одной мысли: что с Дашей? Где она? Где моя любимая, милая девочка, чья улыбка и выражение глаз уже давным-давно были для меня главным путеводным огоньком по жизни! Но более важно то, что я был для неё единственной в этом катящемся в тартарары Мире опорой. Грудь мою вдруг резко защемило от ощущения, что я, я виноват в том, что нежное, беспомощное создание невольно стало жертвой мерзкого подонка… "Я идиот, тварь я" — мысленно поносил я сам себя. "Ну как можно было допустить такое, как? Придурок ты, Антоха, придурок! Бежал бы сразу, с первыми выстрелами сваленного Валерой басоголосого жлоба, к Хонде, а не прятаться за Фольксваген" — корил я себя. Но ведь я и представить не мог, что подонок каким-то образом сумеет в суматохе проскользнуть незамеченным до Хонды… Скорее всего, когда Актёр прыгнул в правый кювет, Петруччо этот сиганул в левый. Да какая теперь уже разница?

Клоп о чём-то негромко беседовал с Ярославом, но я не вслушивался в их разговор, погруженный в свои мысли. Уловил только, что беседовали они про Шталенкова, потому что то и дело произносили его имя, подкрепляя каждый раз разговор фразами типа: "Да, как же тесен Мир". Минут через двадцать — тридцать вдалеке я заметил что-то, напоминающее свет фар. В конечном счетё, где-то метров в восьмистах спереди мы ясно увидели два светлых пятна. Это точно были фары.

— Ярослав, поморгай-ка им дальним и сбавь скорость, — попросил того Клоп. Ярослав трижды моргнул фарами и, по всей видимости, привлёк внимание водителя движущейся навстречу машины, потому что тот тоже трижды включил и выключил дальний свет. Мы сбавили скорость до скорости движения велосипеда, встречный водитель тоже замедлил движение. Когда машины поравнялись, Ярослав по просьбе Клопа жестами показал водителю встречной легковушки, что хочет чего-то спросить. Проехав чуть дальше и оставив нас метрах в тридцати позади, встречная машина остановилась у обочины. Из окна нервный мужской голос крикнул: "Чего надо?", но из машины по понятным причинам никто не вышел и двигатель не заглушил.

Выйдя из машины, Клоп издалека, чтобы не спугнуть нервничающего и испуганного водителя, представился и спросил, не видел ли тот проезжающую во встречном для него направлении Хонду. Мужик, услышав про ФСБ, пошёл-таки на контакт. Он извинился, сказал, что крайне спешит в соседнюю деревню по каким-то делам, и поэтому не став вдаваться в подробности, сообщил только, что ему за те семьдесят километров, что он успел проехать, встретились две машины, но он совершенно не помнит ни цвет, ни марку обеих. Зато он рассказал, что километрах в двадцати пяти отсюда, по ходу нашего движения, есть достаточно крупный по нынешним меркам населенный пункт, какой-то посёлок, располагающейся прямо вдоль трассы. Сказал, что там нам, возможно, смогут помочь. "Хотелось бы верить", — подумал я. "Но разве у нас есть варианты лучше?". Мы продолжили наш путь. Оставалось только рассчитывать на то, что в том посёлке кто-нибудь сможет дать нам хоть какую-нибудь наводку, потому что пока у нас не было решительно никаких зацепок и, соответственно, шансов найти Дашу… Мы находились на совершенно безлюдной дороге, окружаемые лишь жутковатыми лесами и полями; на несколько километров в округе — ни души. Когда мы продолжили движение, я всё подгонял Ярослава, каждые пять минут просил прибавить газу. Двадцать пять километров тянулись словно сто…

В тот населенный пункт мы въехали как-то незаметно; он располагался по обеим сторонам трассы и был достаточно широким, то есть углублялся и вправо, и влево, домов на десять с каждой стороны, но учитывая, что была глубокая ночь, он не выдал себя ни лучиком света, а был погружен в кромешный мрак. Правда, проехав метров двести среди плотно стоящими домами, мы поняли, что тут живут люди: снаружи слышалось мычание коров и блеяние коз, а в одном из домиков чуть в глубине я разглядел чуть заметный свет в окне. То был маленький, изрядно накренившийся бревенчатый дом. Из его трубы еле-еле поднимался дымок. Всего же, по моим прикидкам, он насчитывал с сотню домов, большинство из которых — одно- и двухэтажные деревянные лачуги, и всего штук пять кирпичных построек вроде "хрущёвок". Последние, совершенно нелепым образом нарушая общую деревенскую картину, были воткнуты в глубине, метрах в двухстах от трассы.

Я обратил внимание остальных на домик со светом и попросил Ярослава остановиться. Мы вышли из автомобиля. Вдалеке, из леса, слышался волчий вой, от которого у меня по коже пробежали мурашки. Я огляделся по сторонам — ничего необычного, обычный посёлок. Правда, метрах в двадцати от нас, на обочине дороги, валялся какой-то окровавленный, как мне показалось, комок. Вид его привёл меня в некоторое волнение: в памяти твёрдо стоял образ изрешеченного, превращённого практически в кусок сырого мяса под Колокольцевкой афганца. И, хотя то, что лежало у дороги, было совсем небольшим, окружающая обстановка провоцировала сознание на самые жуткие фантазии…